Лимонные дольки
Лимонные дольки. Кто-нибудь знает, почему они называются лимонными? Ведь если дольки лимонные – то должны быть кислыми, а эти – сладкие. А ещё они жёлтые и оранжевые. Почему же тогда лимонные, а не апельсиновые?
Если бы я умела рисовать, то взяла бы простой карандаш, и на белом листе бумаги появились мы, сидящие на скамейке в зоопарке, двое взрослых и девочка с банкой лимонных долек. Всё бы нарисовала простым карандашом, и только банку раскрасила оранжевым.
1
Как хорошо, что ничего не пришлось объяснять. Она сама всё поняла. Давно ли… Или кто-то помог понять… Только теперь это не имеет никакого значения.
Душный вечер. Скорей бы добраться до дома. Соберу вещи, и точка.
А солнце садится в апельсиновые облака.
Будь ты постарше, ты бы оценила, скажи я сейчас: апельсиновые облака! Да?
Но ведь ты ещё совсем маленькая, что ты можешь понять, если мы сами в себе разобраться не можем.
Значит, так: чем меньше объяснений – тем лучше. Всем лучше. Объяснять-то нечего. Всё ясно, как день.
2
Не плакать, главное – не плакать. Только не на улице, только не при друзьях, только не при маме, только не при нём. Улыбаться и не плакать – программа-максимум. Добраться до дома, помыть ребёнка, уложить спать, и не плакать на людях…
Тяжело дышать. Воздуха совсем нет. Всё закончилось. Только бы он ничего не стал объяснять. Я не выдержу. Не сегодня.
Какое низкое небо, просто на голове лежит, давит. Ещё немного – и польются предательские слезы. Хоть бы дождь уже пошёл.
3
Я сижу в зелёном тазике.
Из крана в тазик капает вода.
Все устали.
Хочется спать.
Мы ездили в гости.
Что-то ещё капает в тазик.
Это у мамы.
Мама плачет.
Почему плачет мама?
Мы же были в гостях. Там озеро и лес.
Может, она плачет, потому что завтра папа уедет в командировку и больше не вернётся? Она знает, что не вернётся, потому что уже сейчас, пока мы в ванной, он собирает свои вещи, все свои вещи. Мама знает, а я – нет…
4
Утро следующего дня мы запомним обе.
Я запомню завтрак, потому что это будут мои любимые блинчики со сметаной и вареньем, свернутые в трубочку. Когда смешиваешь варенье со сметаной, получаются красивые узоры, как зимой на стекле от мороза, только цветные.
А мама будет помнить мой вопрос, который, начиная с того самого утра, я буду задавать слишком часто:
– Папа скоро вернётся?
Я не буду помнить ответа, потому что мама не будет знать, что мне сказать. Потому что она знает, что он не вернётся, а я – нет.
А папа не знает, что я всё понимаю, что я всё помню, и пусть мне только три – я помню то утро, которое вечера не мудренее.
5
Взрослые молчат.
Что говорить, когда говорить нечего?
Мы сидим на скамейке в зоопарке. Папа привёз мне лимонные дольки в красивой жестяной банке.
Интересно, почему же они всё-таки лимонные?
Я ем лимонные дольки. Очень вкусно. Язык и нёбо царапают кристаллики сахара.
Как хорошо, что папа привёз их для меня из своей долгой командировки.
Он молчит. Они знают. Я не знаю, но догадываюсь: эта командировка не закончится уже никогда.
Мы были большим оранжевым апельсином.
А теперь мы – засахаренные лимонные дольки.
Мы сидим рядом, но мы больше не вместе.
Если бы я умела рисовать, я бы нарисовала нас троих с банкой лимонных долек.
Даша Кузнецова (Рига, Латвия)
